Вот и все, самолет разбежался по дорожке, круто взял вверх и вот уже слева плывет Нью-Йорк, Манхэттен сверкает всеми своими небоскребами, теми, что еще остались. Осталось много, и это зрелище, из-за которого стоило бы прилететь.

Правда, кроме зрелища ночного Манхэттена было за эту неделю много чего такого, о чем обязательно стоит написать. Прошла всего неделя, но, как бывает, когда сменишь страну, часовой пояс и образ жизни, неделя может превратиться в месяц или даже в год. Не потому, что плохо. Это как в детстве: идешь из школы домой два, а то и три часа. По-хорошему, пути минут двадцать. Но в детстве живешь так, как сейчас я думаю. Одна мысль налетает на другую, рождает ассоциации. Те, в свою очередь, вытаскивают откуда-то другие мысли, и завертелось, понеслось. Так вот и в детстве: у каждой лужи постоишь, в каждое открытое окно заглянешь, банку пнешь, мелом асфальт разрисуешь. Все интересно.

Пролетают часы, и дорога в двадцать минут превращается в целое путешествие. Такие ощущения бывают иногда еще в поездках. Время тянется беззаботно долго. Сколько всего происходит. Конечно, это все оттого, что замечаешь мелочи. Разглядываешь дома, ведь проходишь по новым улицам. Там, где еще не был никогда и, может, никогда больше не будешь. И мозг, отвыкший в суете от острых ощущений, пытается все запомнить и обдумать каждую секунду бытия. А не прокручивать на ускоренном просмотре недели, месяцы и годы. Такой получилось эта неделя. В нее попали последние дни лета 2005 года и первые дни осени того же периода.

А началось все с прилета неделю назад. Аэропорт ДФК Нью-Йорка поражает грязью и узкими коридорами. Такое и у нас редкость, а в «столице мира»… На паспортном контроле стоял минут двадцать. Просто стоял, не было ни одного контролера. Никто не хотел впустить нас, и мы терпеливо ждали. Когда я подошел к окошку, то еле удержался, чтобы не засмеяться в голос. У черной, как антрацит, контролерши на бейдже было написано «WHITE» — «Белая». Правда, Америка в этом юмора не видит.

Я ожидал, как в прошлый раз, часового сидения в участке, потери багажа. Но все прошло быстро и я уже в такси еду в отель. Когда приехал, узнал, что программа изменилась и вместо походов на корты и просмотра US OPEN-2005 предстоит развлекаться целую неделю. В этом были и плюсы, и минусы, но для этой истории они, скорее всего, не важны.

Написал «не важно» и надолго задумался, а что же важно. И как заклинило — получается, вроде как ничего. Пока происходит что-нибудь, все важно, а начнешь вспоминать — выходит, ничего. Просто Нью-Йорк — такой город, можно просто бродить по нему с утра до вечера, и скучно не станет.

Первым делом, конечно, поперся на угол 49-й и 5-й в Украинский институт. Там была когда-то, лет восемь назад, выставка художников. Помню, легко проходил от «Плазы» до музея «Метрополитен». Вот прошло восемь лет. Ничего, кажется, не изменилось. Только не так теперь легко пройти это расстояние. Пока шел, почему-то думал — там такая же выставка; художники и все такое. Но там были фотографии с Украинской оранжевой революции, за $5 никто на нее смотреть не хотел. Дверь была закрыта, и я постоял на улице. Решил, что воспоминаний достаточно. Лучше всего вспомнилось, как тогда, в начале 90-х, казалось, что жить хорошо можно только тут. Теперь «нас и дома неплохо кормят». Правда, на это истрачено восемь лет жизни. Стоит ли менять время на корм — вопрос, конечно, актуальный, но не хотелось бы об этом. Еще вспомнил, как тогда без денег постоянно ходил в магазины. Смотрел, спрашивал, что по чем. Из этой поездки везу две бейсболки, железную статую Свободы и магнит для холодильника «I LOVE NY». Истратил $80, во как! Да, деньги нужны тем, у кого их нет. Зашел в кафе, куда ходил тогда, тоже вспомнил, как гремел медяками. На этом ностальгия закончилась.

Пошел по Центральному парку. Хоть эти американцы и не знают жизни, но хватило ума оставить целый лес посередине города. Снял шлепанцы, с удовольствием прошел босиком по свежевыкошенной лужайке с километр приблизительно. Люди вокруг играли в мяч или просто сидели и лежали под деревьями. День был душный, народу было совсем немного.

Вышел в город, попадались знакомые улицы, как-то странно, что у них ничего не изменилось. Даже у котлована от Близнецов-Небоскребов был тот же стоковый магазин типа нашего «Дисконта». И патриотичные американцы, посмотрев на черный крест из швеллера разрушенного здания, шли тариться на распродажу.

На следующий день или через два, точно не скажу, подбил товарища, и мы поднялись на Эмпайрстейт — теперь он самый высокий в городе. С высоты 86 этажа весь остров был как на ладони. Отсюда понимаешь размеры. Подумал еще, что если бы продать всему городу по дверной ручке, можно было бы уже стать миллионером. Сколько их, этих ручек, окон, дверей — миллионы. Здесь масштабы потребления осознаешь воочию. Сверху было видно, как суетятся желтые такси, людей с этой высоты разглядеть было сложно; они как-то не бросаются в глаза. А если еще выше, на небе, может, Богу кажется, что земля необитаема? А мы плачем, что нас не замечают. По карнизу деловито вышагивали голуби, с презрением оглядывая толпящийся народ. Я еще подумал, как бы я зашагал, стоя на этом карнизе — ужас! Да, еще о преимуществе индивидуального графика — зашли мы и поднялись минут на двадцать. Когда я проходил мимо в воскресенье, очередь начиналась далеко от здания. Еще сверху видно, что днем в Нью-Йорке нет пробок. Утром и вечером — да, а днем люди здесь работают.

Вечерами ходили в рестораны. Скажу еще, что очень вкусный этот город. Погода была не очень, первые дни, правда, обещали грозы и чуть ли не ураган. Было очень тепло и влажно. Но ураган не начался, тучи разошлись, и выглянуло солнце. Стало ну очень хорошо.

Где-то на Миссисипи бушевал ураган, их затопило. Люди гибли сотнями. Далеко еще человеку до царя природы. Чуть сильней ветерок, подольше дождик — и все. Трагедия, стихийное бедствие, и считаем жертвы. В Нью-Йорке все было нормально.
Моему товарищу нужно было к врачу, сделать снимок колена. Мне вроде как нечего было делать, и я поехал с ним. Пока ждал, пришел какой-то мужчинка в очках и бейсболке. Показался он мне каким-то знакомым. Присмотрелся — точно! Режиссер их знаменитый — Вуди Аллен. Странно, подумал я, знаю человека в лицо — и не видал ни одного его фильма. Нужно восполнить пробел.

Еще как-то собрались и поехали на Брайтон Бич. Прикольное зрелище. Маленькая Россия на море. Ходил и радовался, что не выехали никуда мои папа и мама. Еще подумал, что хорошо, что все эти люди уехали из России. Их там лечит Кашпировский. Разводы, как 20 лет назад. И пьяные на жаре на пляже. В основном это те, кто умели жить — как это называлось. Бодяжить, вымучивать и разводить. А может, так кажется. Просто мы все тогда такими были.

Потом поели вареников с творогом и вишней в кафе GLECHIK. Глечик по-нашему. Хорошие, кстати, были вареники. А пока ждали русское такси, позвонили из Москвы. Там насмерть разбился парень, с которым мы раньше дружили. У него как-то все не складывалось. Алкоголь, наркотики. Веселье какое-то безбашенное. В прошлом году он вывел меня, и я сказал ему, что он не доживет до тридцати и мы еще на его похоронах погуляем! Зло сказал, не подумал. Теперь думаю, может, сглазил? В среду будут похороны, а ведь ему было всего 27 лет. Мне еще казалось, что это шутка какая-то, ну, расстроить нас, а потом помириться. Все знали, что просто так он не закончит, и вот случилось…
Лег спать рано, не было сил, как-то плохо все выходило.

В последний день плавал к статуе Свободы. Большой памятник! Хотя не скажешь, что свободы у них много. Потом гулял, улиц двадцать прошел. Сохо, Чайнатаун, Маленькую Италию. Зашел в церковь, а там свадьба католическая. Красиво у них придумано. У невесты семь подружек и три или четыре девочки, все важные, в одинаковых платьях с сумочками, а одна расплакалась и не пошла: сколько народу, и все смотрят! Они, наверное, когда идут, мечтают, что когда-нибудь они будут замуж выходить. Трогательно так все: солнце светит, народ гуляет. Что еще нужно, подумал. Все нам дали, а нам все мало.

Вот и прошла неделя. До Москвы еще часов восемь лететь. Очень хочу научиться так жить все время. Не торопиться, не «летать» никуда. Замечать людей вокруг интересных и не очень. Чтобы каждый день был как маленькая жизнь. Или не хочу, раз не научился и живу иначе.
Вот опять, что же важно? Говорят германцы — все важно. Где найти на все важное время? Наверное, можно найти. Во всяком случае, очень хочется.

04.09.2005 г.

P. S. Когда приехал в Москву, очень хотелось узнать, с кем был товарищ, который разбился. Из Интернета узнал, что пил он в моем ресторане. После просмотра видео-наблюдения оказалось, что с родителями и сестрой. Они довели его до мотоцикла и уехали. А через несколько минут он лежал мертвый на Садовом кольце.